Поцелуй Первым - Манилова Ольга

Но это его голос позвал. Его.

И записка, она как бы на него намекала. Я вообще в последнюю минуту решила к пруду все-таки идти. Он намекнул иронично в кафе, что нас обоих важные дела ждут. Подумала, еще и говорить прямо не хочет. А если не он окажется — так еще лучше, рассмотрю, кто еще сильно спорткомплекс хочет.

Кулак рвет и мечет. У него кожа на ощупь как пергамент. По факту обезвоживание у меня, а такое впечатление, что у него.

— Это подстава, — разгоняется он, — чистая подстава. Обстрел паленый, как салют, а теперь это.

Очень похоже на правду. Обстрел действительно выглядел, как будто Кулакова виноватым выставляли. Мол, приехал бандюган в город и сразу стрелять начал. Хотя он для обратной цели приехал.

Обнимаю себя руками. От жажды не умру, но уже думать тяжко, так воды хочется. Хотя бы глоток.

— Скоро… они там, как думаешь? — тихо спрашиваю, чтобы не злить.

Мамочки, он бросается на меня.

— Сейчас, я наберу еще раз. Если что, я вылезу, там выше перекладины. Они сейчас придут. Алиса… Алиса. Почему ты смотрела на меня так? Почему смотришь так? Ты ведь не подумала, это я? Не думала?

Не успеваю ничего ответить, он орет на Игната по телефону. Набирает еще кого-то, за плечи меня обнимая и алчной рукой по телу шарит, будто сам не замечает.

— Сейчас, сейчас.

— Я подумала, что это не можешь быть ты. Просто еще думала, может, я случайно упала. Все так быстро произошло. Может ты не заметил, что я вылезти пытаюсь и что куда-то не туда не пошел. Я запуталась очень. Просто это твой… твой голос был…

Не могу слезы сдержать, от усталости уже. Передумала все что только можно.

Все, не могу гадать. Это точно не он. Не стал бы ломать здесь комедию.

И если бы… хотел убрать, как-то по-другому сделал. Он явно такие дела до конца умеет доводить. Конечно, мог поиздеваться специально… перед тем, как…. Развел на секс, все дала ему, и потом проучить, мол…

Не буду думать про это. Он вроде такой внимательный был, когда… Совсем не таким, как я представляла. И боялась. И целует меня постоянно, но разве я могу оценивать адекватно? У меня прямо волшебство разливается в крови каждый раз, будто праздник наступает.

Вася дико смотрит. В другое время — даже испугалась бы. В глазах подвижных плещется отчаянность и горечь. Получается, обиделся, что могла подумать на него.

— Может, запись была, — шепчу. — Наверное, только так.

— Это только запись могла быть, Алиса, — сорванным голосом убеждает, — только запись. Это никогда бы не мог быть я. Я найду, кто это.

Я соглашаюсь, вяло и неуверенно.

И решаюсь поцеловать его. Потому что очень хочу и исчезли силы сдерживаться. И мне нужно проверить. Ответит ли он так, как раньше.

Едва успеваю отскочить, когда на нас свет наводят сверху.

Кулак мне только что всю душу выцеловал. Опять. Он явно порывается что-то сказать, но приходится отвечать мужикам у кромки колодца.

Меня садят в машину, хотя идти тут до гостиницы недолго. Напиваюсь воды на несколько жизней вперед. Смутно помню, как меня до номера доставляют; замечаю только что Васи рядом нет.

Он только в конце появляется, когда уже все обнаружили выломанную дверь в мой номер.

Возникает путаница, потому что никто не знал, что это его рук дело, и они решили, что меня вообще похитили из номера.

И некоторые смотрят очень подозрительно на Кулакова. Пресекаю это сразу, расхожусь в убеждениях. Но, кажется, мне никто не верит.

Мне предоставляют другой номер, хотя многие зовут в гости, к себе домой. Гадко, конечно, что чувствую такое счастье от того, что меня так искали и рады видеть. Прямо невероятно важная персона, весь поселок не спит!

Искали, наверно, больше из-за того, что думали как глупая Алиса опять во что-то вляпалась и сама не справится. Эх.

Да и еще, сразу заметно, что я пропала — у меня даже и жизни другой нет. Только Маринка — подруга, а так, ношусь везде с инициативами, куда занесет нелегкая.

Кулак мрачнее тучи смотрит на людей в моем временном номере. Явно пару раз собирается что-то сказануть, но сдерживается.

Натащив мне еды и всякой всячины, они все уходят. А Вася остается.

Я прямо не знаю, куда деться. Нужно отмыться от грязи, но сил в душ идти нет. Но при нем стыдно ложиться спать в таком трэше. И он еще остаться может.

— Все нормально?

Киваю и киваю. Жую булку какую-то. Он мне еще воды наливает, а я смеюсь.

— Фсе, фсе, польче не могу. Фсе!

Уголки его губ дергаются, хочет улыбнуться, но сдерживается.

— Алиса, где записка? — глухо спрашивает он, не глядя на меня.

— Первая в машине у меня, а вторая была в кармане чехла для телефона. Эх, завтра его там поищу.

Даже не хочу думать. Сколько придется потратить на новый смартфон. Спокойно-спокойно, скоро машину продам и все станет великолепно. А сейчас кольцо.

Его вздох — красноречивый. Хотел записку своими глазами увидеть. И немного уставший.

А потом… я понимаю кое-что.

И осторожно со стула поднимаюсь, и как бы в ванную путь держу, но ближе к выходу двигаюсь.

В отеле должно остаться еще много людей. Ничего он мне не сделает.

И я… не верю, что это он. Не может быть такого. Как же так? Нельзя настолько врать? Тело врать так не может.

Кулак замечает: что-то не так. Конечно же.

— С тобой явно не все в порядке, — раздражается он. — Ты — вруша, и я… — Он зло вздыхает и проводит рукой по лицу. — Завтра уже все. Спать хочешь или переклинивает из-за усталости?

— Хочу, — тихо отвечаю. — Вася. Только я ничего не говорила о записке тебе. Это точно. Откуда… откуда ты можешь знать?

Он смотрит на меня внимательно.

Мне кажется, Кулак отвечает через несколько столетий.

— Ваня сказал. Оборвыш твой любимый. При свидетелях рассказал, так что сможешь перепроверить.

Господи, да… Я же его спросила, просто растерянность чувствовала. На сто процентов была уверена, что первая — от него, а потом вторая — такая странная…

Я хочу броситься к Васе и обнять его, но он поднимается столь грузно и с таким выражением лица, что ноги к полу прилипают.

— Т-ты куда? — спрашиваю быстро, потому что, на самом деле, хочу закричать, чтобы он никуда не уходил.

— Ты могла и ко мне в номер сейчас пойти и поспать, в курсах? — с такой злостью запуляет он, что я отшатываюсь. — Когда ты в грязи и покоцанная, но надо обязательно другой номер искать, ага? Но вот только чтобы никто не унюхал, что я тебя гуляю. Не дай Боже.

— Д-да я даже не подумала! Мне все равно, если все узнают. Все равно!

Останавливается рядом со мной, и грязь оттирает с моего локтя. Назойливо и жестко.

— Вот завтра и проверим, все равно или нет, — поднимает на меня глаза. И настоящей, переливающейся жаром, лавой смотрит: — Вот завтра и посмотрим. Не врешь ли.

Я хочу броситься за ним следом, но не нахожу достаточно сил.

Энергии хватает только на четыре шага до кровати.

— // —

Просыпаюсь рано — повезло! — и бегу в свой старый номер, чтобы переодеться.

Все внутри рвется скорее поговорить с Васей. Вчера в колодце он даже скрыть обиду в глазах не смог. А потом… Я не хотела причинить ему все это!

Существовать спокойно не могу, пока не объяснюсь с ним и все исправлю.

Очевидно, его подставить хотят. Непонятно, угрожают ли мне реально или просто используют, чтобы выставить его виноватым.

И даже если это реально он… Я не знаю, что мне чувствовать. Его эмоции кажутся такими реальными, хоть и не всегда понятными. Кроме момента с его детством, он вовсе не закрытый человек.

Нет, это не он!

Мчусь, и проклинаю выбранное платье. Бежала бы быстрее, если ничего придерживать не надо рукой.

Расстраиваюсь, когда его в номере не оказывается. Рано же еще. Блин, а у меня даже телефона нет.

Ладно, пойду как раз свою пропажу возле пруда искать, может, повезет.

Но только к лестнице заворачиваю, слышу как дверь открывается. Это точно его номер. И отсюда он меня не увидит, я почти что на ступеньке уже.